Крестный путь добра

Монашеский путь тернист, пройти им может только тот, кому это дано от Бога. Это путь любви и послушания, но, вступая на него, «вы готовитесь на ежедневные лишения, на безропотное терпение обид, на умерщвление телесное, а что всего труднее – на отсечение своей воли…» – говорит преподобный Оптинский старец Лев. Многие, по влечению сердца, желают подвизаться в стенах монастыря, однако, как сказал преподобный Варсонофий Великий, «не все, живущие в монастырях, – монахи, но тот монах, кто исполняет дело монашеское». Пример такого осознанно и верно выбранного пути показала всей своей жизнью игумения Нина (Боянус).

В 1875 (по другим сведениям, 1876) году в семье известного ученого, одного из выдающихся врачей-гомеопатов своего времени Карла Карловича Боянуса родилась девочка, названная Верой. Ее родители Ольга Семеновна и Карл Карлович были женаты вторым браком после раннего вдовства. И с одной стороны, и с другой от первого брака остались дети, которые воспитывались вместе, в атмосфере дружного большого дома.

До 1885 года семья жила в Москве, где Карл Карлович имел обширную врачебную практику. Затем, тяготясь шумом и суетой столицы, Боянусы переехали в имение Ключи в Самарской губернии и занялись ведением хозяйства по лучшим западным образцам, – так, не оставляя научной работы, Карл Карлович успешно разводил породистых лошадей на собственном конезаводе.

Ольга Семеновна стала не только спутницей жизни, но и ближайшей сотрудницей и помощницей мужа. В совершенстве владея несколькими иностранными языками, она была переводчицей и переписчицей трудов Карла Карловича.

С детства воспитанная в вере и любви к богослужениям, Ольга Семеновна познакомилась с Самарским епископом Владимиром (Богоявленским) [1] и ректором Самарской духовной семинарии архимандритом Серафимом (Мещеряковым), с которыми была в дальнейшем связана жизнь всей семьи. Ольга Семеновна много трудилась на пользу Церкви. Ее прекрасные вышивки украшали храмы, а способности к языкам позволили заняться переводом богословских сочинений. Ею были переведены на английский язык магистерская диссертация (1898) Преосвященного Серафима (в те годы уже епископа Острожского) «Прорицатель Валаам. Книга Числ XXII–XXV главы», с немецкого и английского – несколько сочинений о совести, а также труды о социализме – по просьбе владыки Владимира. Большое участие она принимала в делах милосердия, и ближайшей ее помощницей в этом была младшая дочь Вера.

Всем детям было дано блестящее образование. Сыновья окончили Санкт-Петербургский университет. Старшие дочери воспитывались и обучались в Московском Екатерининском институте благородных девиц. Вера училась дома, и при этом успешно сдала экзамены на звание домашней учительницы, получив диплом, после чего поступила вольнослушательницей на философский факультет Лондонского университета. Трудясь на благо Церкви рядом с матерью, Вера с юных лет задумывалась о смысле жизни, и в ее сердце укреплялось желание посвятить себя служению Богу.

В связи с болезнью отца семья Боянус с 1895 по 1898 годы жила в Тифлисе, где под руководством духовных наставников архиепископа Владимира (с 1892 года экзарха Грузии) и архимандрита Серафима, ставшего ректором Тифлисской духовной семинарии, они с еще большим усердием занялись делами просвещения и милосердия. Усилиями Веры Карловны была открыта церковно-приходская школа, которой она заведовала. После смерти отца в 1897 году Вера Боянус окончательно выбрала свой путь и в августе 1898 года поступила в Вировский Спаса Всемилостивого монастырь Холмско-Варшавской епархии.

Вирово – глухое заброшенное место на высоком берегу Западного Буга. Местное население жило в страшной бедности, многие жители даже не были крещены. Монастырь был основан здесь в 1894 году. Первыми насельницами Вировской обители стали сестры известного уже в то время на Холмщине Леснинского монастыря во главе с настоятельницей монахиней Анной. Сестры не имели собственных келий, бывали дни, когда им нечего было есть. Но то малое, что у них было, они раздавали нуждающимся. Очень скоро здесь образовалось несколько благотворительных учреждений: богадельня, больница и аптека, церковно-приходская школа, приют для детей. Кроме строго уставных богослужений с образцовым пением на два клироса, жизнь его обитательниц проходила в неустанном труде.

Уже через месяц после поступления, 16 сентября 1898 года, архиепископ Варшавский Иероним постриг послушницу Веру Боянус в рясофор. Вскоре после этого она была назначена на должность благочинной монастыря. А спустя еще год, 7 августа 1899 года, всего лишь на двадцать третьем году жизни, архимандрит Евлогий постриг инокиню Веру в монашество с наречением имени Нина.

Однако строгий устав монастыря и непомерная ревность в служении скоро подорвали и без того некрепкое здоровье монахини Нины. Она много болела, и в итоге ей пришлось просить о переводе в Рижский Свято-Троице-Сергиев монастырь, где в то время уже подвизалась ее родственница Татьяна Алексеевна Амбразанцева-Нечаева.

Рижский монастырь был основан в начале 90-х годов ХIХ столетия фрейлинами Ее Императорского Величества сестрами Екатериной и Наталией Мансуровыми как продолжение ранее устроенных ими приюта и богадельни. Внутренняя жизнь монастыря формировалась под влиянием многих выдающихся подвижников Православной Церкви, в том числе настоятельницы Московского Страстного монастыря игумении Евгении (Озеровой), праведного Иоанна Кронштадтского, наместника Троице-Сергиевой Лавры архимандрита Павла (Глебова), старца Алексия Зосимовского и других.

В одном из своих писем к В.В. Розанову игумения Нина так отзовется о принявшей ее в свои стены обители: «Мне близко знакомы два образцовых монастыря, которые отвечают созерцательному и деятельному настроению. Один из них – в Риге, там много образованных монахинь, поставлен на должную высоту “древляго благочестия”...»

Монахиня Нина прожила в Рижском монастыре четыре года, неся послушание ризничей. Но в 1904 году резолюцией епископа Полоцкого и Витебского Серафима (Мещерякова) ее перевели в древний Полоцкий Спасо-Евфросиниевский монастырь, назначив казначеей.

К моменту поступления монахини Нины в Полоцкий монастырь, обитель принадлежала к разряду своекоштных: всем необходимым сестры должны были обеспечивать себя сами и, соответственно, у кого не было средств, должны были изыскивать способы заработка. Поэтому монахини вынуждены были часто выходить в город, общаться с мирскими людьми, ради заработка им приходилось жертвовать даже временем молитвы. Общие послушания исполнялись небрежно.

Преосвященный Серафим, назначенный на Полоцкую кафедру в 1902 году, стремясь наладить духовную жизнь обители, испросил у Святейшего Синода назначения новой игумении – монахини Евфросинии (Сладкевич). Образованная, прекрасно знающая монастырские уставы монахиня Нина должна была стать ей достойной помощницей. Однако игумения Евфросиния не оправдала надежд владыки.

Поддавшись влиянию некоторых монахинь, она отстранила от дел казначею и воздвигла на нее гонение. А вскоре и сама была отстранена от управления монастырем.

С июня 1904 по ноябрь 1905 года монахиня Нина исполняла обязанности настоятельницы и казначеи Полоцкого монастыря. Прежде всего, она постаралась привести богослужение в соответствие с уставом, и службы стали совершаться без сокращения. Наладилось пение, значительно изменилось к лучшему поведение сестер, которые стали чаще посещать богослужения. Владыка Серафим в своем докладе Святейшему Синоду просил утвердить монахиню Нину в должности настоятельницы, сообщая следующее: «Она пострижена в мантию в августе 1899 года, обладает отличным образованием, вполне знакома со всеми монастырскими послушаниями и по своему духовному настроению и твердости характера вполне пригодна для того, чтобы привести в надлежащий порядок и благоустройство давно нуждающийся в энергичной начальнице Полоцкий Спасо-Евфросиниевский монастырь». Однако монахине Нине было на тот момент неполных 29 лет, и ее кандидатура была отклонена Священным Синодом. Другой причиной была не прекращавшаяся в монастыре смута по поводу увольнения игумении Евфросинии.

В 1905 году владыка Серафим поручил монахине Нине исполнение должности начальницы Полоцкого Спасо-Евфросиниевского училища.

Училища имело статус трехклассного и располагалось в одной из монастырских построек – ветхом деревянном доме, в котором находились и учебные классы, и спальни воспитанниц, и столовая. Возглавив учебное заведение, монахиня Нина употребила все усилия на то, чтобы училище получило статус епархиального со всеми правами для его выпускниц. В январе 1907 года указом Святейшего Синода Спасо-Евфросиниевское училище было преобразовано в шестиклассное, получило статус епархиального, а монахиня Нина была утверждена в должности начальницы. В своем докладе Святейшему Синоду епископ Полоцкий Серафим писал: «...Состоящая ныне начальницею училища монахиня Нина обладает разносторонним образованием и по своему идеальному настроению и любви к просветительному делу вполне соответствует занимаемому ею положению».

Вторым, не менее важным достижением новой начальницы было строительство каменного трехэтажного здания училища. Много трудов и собственных денежных средств монахиня Нина вкладывала во внешнее благоустройство: ее трудами в новом здании была устроена домовая церковь во имя Святой Троицы, – в память любимой матери, которая до последней минуты своей жизни не переставала опекать храмы и монастыри, в том числе и те, в которых подвизалась дочь. Неоднократно бывала Ольга Семеновна и в Полоцком монастыре, помогая своими средствами нуждам обители и училища и не оставляя монахиню Нину в трудные минуты ее жизни без духовной поддержки. Домовая церковь была освящена 19 сентября 1910 года. Освящение совершил соборный протоиерей Алексий Матюшенский, специально приехавший для этого из Витебска.

Кроме внешнего благоустройства много внимания было уделено вопросам образования и воспитания. В курс обучения были введены иностранные языки и изящные искусства, причем французский язык, черчение, живопись и ваяние, а также гражданскую историю преподавала сама начальница училища. Кроме того, воспитанниц обучали теперь основам сельского труда и пчеловодства и ведению домашнего хозяйства. В училище часто проходили литературно-музыкально-вокальные вечера, устраивались образовательные поездки, в которых и сама начальница обязательно принимала участие. Так, например, в июне 1912 года они совершили десятидневную экскурсию в Москву и Троице-Сергиеву Лавру. А с 11 по 19 июня 1913 года посетили Санкт-Петербург и Валаам.

В свободные вечера монахиня Нина вела с воспитанницами религиозно-нравственные беседы на евангельские темы. В 1913 году они были изданы в Полоцке отдельной брошюрой под названием «Наши беседы о жизни».

Слова матушки Нины, обращенные к воспитанницам, актуально звучат и сейчас: «...Ваше первое призвание – оправдать в жизни, среди той обстановки, которая у вас есть теперь и будет впоследствии, внутренний идеал человека, начертанный в Евангелии. Не нужно для этого творить великих и громких дел, ибо святость вовсе не блещет, не бросается никому в глаза, она лишь одухотворяет каждую мелочь, дает этой мелочи смысл и значение и распространяет вокруг себя благоухание, свет, мир, радость и благолепие... Не могу не указать вам на средство, без которого немыслимо достижение духовной жизни и ее неизреченных богатств. Средство это есть молитва. Степень религиозности человека ничем так не определяется, как его способностью горячо молиться и в этом находить усладу».

В воспоминаниях Александры Дмитриевны (в монашестве Амвросии) Оберучевой, посетившей Полоцкий монастырь в 1908 году и описавшей училище и свою первую встречу с его начальницей в книге «История одной старушки», читаем: «... Побыла в Белых Берегах и заехала в Полоцк. С вокзала – прямо в монастырь <...> По выходе из ворот вижу – большая площадь, на ней громадное здание и надпись: “Монастырское училище”. Все монастырское меня тогда интересовало. Думаю, посмотрю, как там все поставлено. Сказала привратнику, что мне хотелось бы осмотреть школу. Доложили начальнице. Вышла молодая, стройная монахиня, очень приятной наружности, в монашеской длинной рясе, апостольнике и с наперсным крестом. Я сказала, что я врач, проездом здесь: “Мне хотелось бы посмотреть Вашу школу”. – “Вообще, чтобы посмотреть нашу школу, надо просить разрешения у владыки, но я думаю, как Вы сейчас же уезжаете, можно Вам показать наше училище”. Она провела меня по классам, заметно было много художественных моделей. Видно было, что здесь хорошо поставлено художественное воспитание: живопись и ваяние. По этому поводу я задала ей вопрос. Она ответила, что сама преподает эти предметы. Обойдя школу (здесь было и общежитие), монахиня – мать Нина, как я узнала позже, – пригласила меня в свою келью. Вся обстановка кельи, состоящей из двух комнат, и сама хозяйка носили на себе печать изящества...»

В 1910 году при Спасо-Евфросиниевском епархиальном училище было учреждено Спасо-Евфросиниевское братство, которое имело своей целью оказание нравственной и материальной поддержки окончившим курс девушкам. Известно что монахиня Нина неоднократно имела общение с Великой княгиней Елизаветой Федоровной, которая посещала училище.

За свою деятельность в училище монахиня Нина была отмечена различными церковными наградами. 6 мая 1908 года Указом Святейшего Синода она была награждена наперсным крестом, а 31 августа 1914 года – возведена в сан игумении. Возведение в сан игумении совершил Преосвященный Иннокентий (Ястребов), епископ Полоцкий и Витебский, во время праздничной вечерни в Спасо-Евфросиниевском монастыре.

Накануне этого события монахиня Нина писала так: «Прошу и за меня помолиться. Завтра меня посвящают в сан Игумении и вручают символ правления и пастырства – значит, за новый талант должна буду отдать Богу ответ. “Кто из вас хочет быть старший, да будет всем слуга”, – ведь вот истинный принцип, – страшно мне!»

В 1910 году игумения Нина принимала участие в торжествах по перенесению святых мощей преподобной Евфросинии из Киева в Полоцк.

После начала Первой Мировой войны она устроила в своей квартире в училище небольшой лазарет и содержала его на собственные средства, трудясь сестрой милосердия. Кроме того работала и в госпитале, размещенном в здании училища, притом, что на ее попечении оставалось свыше двухсот учениц и училищный персонал. К делам милосердия игумения Нина привлекала и своих воспитанниц: девушки вязали теплые носки, шили кисеты, откладывали часть выдаваемого им сахара для передачи больным воинам. Вместе с воспитанницами игумения Нина принимала участие во всех богослужениях, совершаемых для раненых воинов.

В сентябре 1915 года, в связи с приближением немцев к Полоцку, Спасо-Евфросиниевское училище выехало в эвакуацию в Ростов Великий Ярославской губернии. Одновременно с училищем выехали и сестры Полоцкого Спасо-Евфросиниевского монастыря, забрав с собой мощи преподобной Евфросинии и все монастырские ценности. Училище расположилось на окраине Ростова в Варницком Свято-Троице-Сергиевом мужском монастыре. Приведя в порядок жилые помещения и наладив учебные занятия, игумения Нина и ее послушницы несли труды сестер милосердия в Ростовском Крестовоздвиженском госпитале.

В 1916 году игумению Нину постигла сильная скорбь. Ее клеветнически обвинили в нарушении обета целомудрия. В результате этой клеветы, в начале 1916 года она была освобождена от управления Спасо-Евфросиниевским училищем.

Архиепископ Серафим, связанный крепкими духовными узами с игуменией Ниной, вынужден был обратиться к Обер-прокурору Святейшего Синода В.Н. Львову с объяснительным письмом, датированным 15 марта 1917 года.

Однако в ноябре 1917 года, после избрания на Всероссийском Церковном Соборе Патриарха, Святейший Синод прекратил свою деятельность. Обер-прокурор Синода Владимир Львов был отстранен от занимаемой должности еще раньше и не успел отреагировать на убедительное, канонически обоснованное письмо владыки Серафима. Полоцкое Спасо-Евфросиниевское училище к тому времени уже закрылось, и дело игумении Нины так и осталось нерассмотренным.

Слова, обращенные когда-то в назидание воспитанниц, игумения Нина исполнила своей жизнью: «...С болью сердца начертывается для вас тот же крестный путь добра, которого никто и никогда не может миновать. Явное и тайное непонимание, осуждение, открытые преследования – все суть неизменные и постоянные спутники каждого маленького доброго дела. <...> Кротость нужно понимать гораздо глубже одного терпеливого перенесения обид. Это состояние духа предполагает... глубокое перерождение, или долгую переработку собственного сердца, взявшего на себя иго Христово (Мф. 11:30), в котором оскорбления и поношения теряют остроту личного страдания...»

Из Ростова Великого игумения Нина уже не вернулась в Полоцк. Накануне революции 1917 года она приехала в родительское имение Ключи к старшей сестре Любови Карловне.

После того как имение было разграблено, а сестра скоропостижно скончалась, игумения Нина вынуждена была скрываться. Некоторое время она жила в Кинель-Черкассах, но затем перебралась в Бузулук. Имея удостоверение сестры милосердия, поступила на медицинский факультет Самарского университета. По окончании университета, игумения Нина поселилась в селе Алексеевка, где устроилась на работу в больницу. Вскоре к ней приехала ее духовная дочь Мария Алексеевна Амбразанцева-Нечаева. Жизнь в Алексеевке была тяжелой, но более-менее налаженной, было заведено небольшое хозяйство, огород, живность. Однако так продолжалось недолго. 18 января 1932 года от сыпного тифа умерла Мария Алексеевна. Затем последовал арест духовного отца игумении Нины владыки Серафима, которого расстреляли 7 мая 1933 года в Ростовской тюрьме. В 1935 году в Алексеевке закрыли последний храм. Это обстоятельство окончательно привело матушку Нину к решению переехать в Самару, где она устроилась в детское отделение поликлиники, где работала врачом до конца Великой Отечественной войны.

У Веры Карловны Боянус были незаурядные способности к врачебному делу и склонность к научным исследованиям, унаследованные от отца. Она могла бы стать известным ученым, но всегда старалась остаться в тени, всем сердцем служа людям, помогая им в их нуждах и даря свою любовь, как делала всю жизнь с самых юных лет.

В 1948 году Фекла Ивановна, бывшая келейница матушки, увезла ее из Самары к себе в Кинель-Черкассы, где игумения Нина провела последние пять лет жизни. Но и будучи немощной, она не переставала по мере сил помогать людям. До последнего дня многие обращались к ней за медицинской помощью. Обстановка в доме, где жила эти годы игумения Нина, была самая аскетическая: единственное богатство – большая библиотека.

Круг ее общения был сокращен до минимума. Она старалась как можно чаще посещать богослужения, несмотря на то, что до храма нужно было идти пешком почти два километра. Духовная жизнь игумении Нины была тщательно сокрыта от внешнего взора, основой ее оставались постоянная молитва и предстояние перед Богом. Современники вспоминают огромный помянник, в котором были записаны имена всех, за кого она молилась.

За год до кончины у нее случился микроинсульт. Оправившись от болезни, она еще больше уединилась и углубилась в себя. Раздала последние вещи которые имела, книги и иконы. 13 октября 1953 года игумения Нина скончалась. В храме ее отпевали мирским чином. Многое из ее жизни осталось тайной. Но на погребении было очень много народа, множество духовных чад и тех, кому она помогала, кто приехал, порой издалека, чтобы отдать последнюю дань любви своей дорогой Матушке.

Как сказал схиархимандрит Антоний (Абашидзе), «не всем дано быть исповедниками, но у каждого есть свое послушание от Бога...» Монашеское служение игумении Нины проходило в основном вне стен монастыря, однако это не помешало ей прожить жизнь по-монашески, по словам апостола Павла: «Подвигом добрым я подвизался, течение совершил, веру сохранил. А теперь готовится мне венец правды, который даст мне Господь, праведный Судия, в день оный; и не только мне, но и всем возлюбившим явление Его»(2 Тим. 4:7–8).

Источник: monasterium.ru