Священник Александр Мазырин: Мы обязаны понимать, благодаря кому в нашей стране сохранилась православная вера

16 апреля 2018 г. в Марфо-Мариинской обители милосердия откроется лекторий по истории Русской Православной Церкви в XX веке. В преддверии начала лекций автор курса священник Александр Мазырин рассказал о предпосылках Февральской революции и последовавшем кровавом терроре.

- Отец Александр, расскажите, пожалуйста, о предстоящем курсе лекций, который Вы прочтете в Марфо-Мариинской обители милосердия?

- Курс лекций будет посвящен эпохе гонений на Русскую Православную Церковь в период коммунистического управления, т.е. событиям после Октябрьского переворота 1917 года. В первую очередь, мы коснемся наиболее значимого события истории Русской Церкви 100-летней давности, а именно Всероссийского Поместного Собора 1917-1918 годов.

- Как бы Вы охарактеризовали этот период?

- Это время, когда захватившие власть откровенные богоборцы рассчитывали быстро, в течение нескольких лет, покончить с Церковью как с единой организацией. Ради достижения этой цели ими был задействован весь арсенал доступных средств, начиная от принятия антирелигиозного законодательства, развертывания самой разнузданной антирелигиозной пропагандистской кампании и заканчивая массово-антицерковным террором. Первые годы советской власти, которые совпали с периодом Гражданской войны, были временем лобовой атаки на Православную Церковь. Если в конце 1917 года случаи кровавых расправ были еще единичными, то уже в начале 1918 года счет быстро пошел на десятки, на сотни, а потом и на тысячи мучеников.

- Что привело к такому состоянию общества? Ведь народ принимал идеи большевизма. Сейчас принято считать, что на тот момент духовная жизнь общества была в упадке.

- Говорить однозначно об упадке духовного состояния общества в начале ХХ века не стоит, все выглядит достаточно противоречивым. С одной стороны, действительно, можно наблюдать процесс отдаления от Церкви значительных масс населения, но этот процесс начался довольно давно. Если в XVIII и XIX вв. он затрагивал, в основном, высшие слои общества (дворянство, интеллигенцию), то конец XIX и начало XX века ознаменованы расцерковлением всего населения. В первую очередь это были крестьяне, которые в поисках лучшей доли массово переселялись в города. Люди, отрывавшиеся от своих прежних корней, оказывались наиболее уязвимы для усиливающейся пропаганды атеизма. Духовное состояние этой части общества, действительно, было явно неблагополучно, и переломить ситуацию в начале XX века так и не удалось.

Но были и другие процессы. Период правления царя Николая II - это время бурного храмоздательства в России, небывалого роста числа монастырей. Количество новых обителей шло на десятки, если даже не на сотни, причем они стремительно наполнялись насельниками и насельницами. Наметился процесс частичного возврата интеллигенции в Церковь.

Так что говорить однозначно о каком-то духовном упадке неправильно.

- В чем тогда состоит внутренняя причина трагических событий 1917 года?

- Катастрофа 1917 года была очень сильно стимулирована страшными бедствиями начавшейся Первой мировой войны, к которым общество оказалось совершенно не готовым. Значительной части населения, если не абсолютному большинству, было непонятно, чего ради приносятся такие страшные многомиллионные жертвы. Ввиду технического прогресса средства массового уничтожения людей к этому моменту претерпели небывалое развитие, никогда раньше единомоментно не было такого количество убитых и искалеченных. Конечно, это приводило к чрезвычайному озлоблению людей - ценность человеческой жизни упала до предела. Поэтому события 1917-1918-х годов были в какой-том мере закономерным результатом духовного одичания из-за страшной войны.

- В таком случае почему эта озлобленность в значительной мере была направлена на священнослужителей?

- Исторически, особенно за годы синодального правления, в массовом сознании сформировалась устойчивая связь Церкви и государства. Духовенство в значительной степени воспринималось как продолжение государственного аппарата. В условиях, когда государственный аппарат стал отторгаться, у определенной части населения неприятие возникало и в отношении духовенства. Тем более, что духовенство по своему долгу и по мере сил пыталось препятствовать распространению каких-то деструктивных движений, призывало воинов исполнять до конца свой воинский долг, и это тоже вызывало озлобление.

В силу колоссальных жертв, которые стали казаться бессмысленными, патриотический подъем начала войны сошел на нет. Многие солдаты и матросы просто были убеждены, что их бессмысленно ведут на убой. Они стремились всеми силами этого избежать, так и произошла Февральская революция. Если бы не революционный петроградский гарнизон, который делал всё, чтобы их не отправили на фронт, очевидно, что русская монархия бы не пала. Дальше уже всё пошло по нарастающей: тот стержень, который был основой всей российской государственности, был выдернут - и вскоре всё посыпалось. За февралем неизбежно пришел октябрь, а за октябрем - Гражданская война.

- Почему России необходимо было сохранить монархичность, чтобы не захлебнуться в воцарившемся после 1917 года хаосе?

- Стержнем России всегда была монархическая государственность. Как государство наша страна сформировалась именно в условиях монархического строя. Никаких других форм государственной жизни Россия не знала. Армия, как и все служащие, присягала лично царю, поэтому, когда царя не стало, вместо чаемой свободы наступила анархия. Это состояние усугублялось в условиях Первой мировой войны, нарастающего брожения и страшного озлобления народа.

Неудивительно, что очень быстро начались и преследования духовенства. Церковь, хотя и не выступала как какая-то контрреволюционная сила, но сочувствовать росту революционной анархии, естественно, не могла, и поэтому те, кто был захвачен этим революционным движением, воспринимали ее враждебно. Результатом такого отношения и являются многочисленные жертвы среди духовенства уже в первые месяцы. Стоит не забывать, что эта стихийная враждебность всячески подогревалась руководством Большевистской партии. Лично Ленин и другие его соратники люто ненавидели любые проявления религиозности в целом, а Православную Церковь в особенности. Поэтому антицерковный террор был всячески поощряем.

К тому же, не все убитые были жертвами большевиков. Например, нам до сих пор неизвестно, кто убил первого новомученика - митрополита Владимира (Богоявленского). Он погиб в день захвата Киева большевиками, но, возможно, убийцы были просто какие-то бандиты или анархисты. Уже в январе 1918 года патриарх Тихон и Всероссийский Поместный Собор возгласили анафему на подобного рода извергов рода человеческого и призвали всех верных чад Русской Церкви не иметь с ними ничего общего. Однако призыв патриарха не остановил таких людей, а кровавый террор усиливался.

- Как Церковь противостояла террору в те годы? Были ли у нее такие возможности?

- Церковь не могла противостоять насилию силой, но на стороне Церкви была ее многомиллионная паства. Изначально главным средством противодействия антицерковной политике большевиков являлся многомиллионный мирный протест. Паства призывалась на крестные ходы в защиту Церкви и, действительно, в начале 1918 года масштаб крестных ходов, которые проходили по всей России, произвел впечатление, в том числе и на гонителей. Тем не менее, новые властители решили не отступать и ответом на эти мирные выступления стало ужесточение террора. Участники крестных ходов стали просто расстреливаться, что привело к многочисленным жертвам, Церковь вскоре была вынуждена отказаться от такой формы сопротивления.

Были и более решительные попытки противостояния большевикам. Как известно, уже в 1918 году оформилось организованное вооруженное сопротивление - Белое движение. Среди духовенства и среди епископата были те, кто выражал готовность активно поддержать такое вооруженное противостояние большевикам, и при правительствах Колчака, Деникина и Врангеля формировались местные церковные управления. Но в целом Русская Церковь в лице Поместного Собора, в лице патриарха Тихона не поддерживала такое участие в политической борьбе. Так, 1919 году патриарх Тихон уже совершенно открыто призвал духовенство всеми силами сторониться какого-либо участия в противостоянии, не давать советской власти никаких поводов для подозрения и подчиняться тем ее велениям, которые не противоречат заповедям Божиим и требованиям христианской совести. Другими словами, в ходе развернувшейся Гражданской войны Русская Церковь в целом заняла аполитичную позицию.

- Почему было принято такое решение?

- Потому, что Церковь по природе своей не является политической силой и имеет совсем иные задачи. Вооруженная борьба - это не то средство, которым Церковь стремится к достижению своей главной цели. Кроме того, довольно быстро стало очевидно, что с Белым движением не стоило связывать судьбу православия в России. Белая армия была далеко не свободна от разного рода тяжелых пороков, хотя и являлась нравственнее, чем солдаты-красноармейцы. Ответом на красный террор стал террор белый, жертвами которого тоже порой становились невинные люди. Патриарх Тихон понимал, что причины бедствий, которые обрушились на Россию, не сводятся лишь к большевикам, и сама лишь победа над Красной армией не ознаменует собой исцеление народа. Святейший призывал свою паству не вставать на путь отмщения, прямо говорил о том, что спасение возможно лишь на пути покаяния. Пока русский народ не очистится от многолетних духовных язв, никто и ничто Россию не спасет. Таким образом, ни белые, ни западные, так называемые, "союзники" рассматриваться в качестве спасителей России не могли.

Это побудило патриарха Тихона заявить во всеуслышание о том, что Церковь вне гражданской войны. Церковь не отталкивает от себя никого: всех, кто считает себя ее членами, она готова принять как белых, так и красных.

Очевидно, что большая часть красноармейцев состояла из вчерашних крестьян, которые еще до конца не утратили свои связи с Православной Церковью. За большевиками пошла значительная часть населения России, хотя многие, по-прежнему, в какой-то степени продолжали считать себя православными: могли посещать богослужения, имели дома иконы... Оттолкнуть от себя всех этих людей Церковь тоже была не вправе, и единственным выходом было оставаться вне политики. Как патриарх Тихон и говорил: «Русская Церковь не будет ни Белой, ни Красной, но единой Святой Соборной и Апостольской Церковью».

- Сейчас события, предшествовавшие образованию советского государства, довольно часто обсуждаются в ведущих СМИ, в интернет-изданиях. Нередко проходят дебаты, которые предлагают совершенно иной взгляд на первую половину ХХ века. Вы, как историк и преподаватель Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, сталкиваетесь ли с искажениями в восприятии истории у Ваших студентов?

- Да, искажения есть. И таких, я бы даже сказал, извращенных представлений, о событиях столетней давности стало наблюдаться значительно больше, чем в прежние годы. Наши студенты начинают вдруг доказывать, что никаких гонений на Церковь со стороны большевиков не было, это мифы, и Ленин вовсе не призывал к расстрелу священников. Якобы те документы, в которых он прямо об этом пишет, фальсифицированы.

Другими словами в силу каких-то общих новых тенденций и в церковной среде молодые люди, особенно студенты, оказались увлечены такими новомодными идеями, всячески прославляющими большевизм, советскую власть и ее вождей.

- На Ваш взгляд, каковы предпосылки такого искаженного восприятия истории?

- Я думаю, тут комплекс причин, но в полной мере картина станет понятна не сразу. В частности, конечно, сказывается разочарование, которое пережило общество после крушения советского строя в 90-е годы. Действительно, в ту пору публиковались разного рода сфальсифицированные документы, причем, от имени довольно авторитетных высокопоставленных лиц. Приводились совершенно немыслимые цифры расстрелянных священников, например, о том, что в 1937 году погибло более 130 000. А ведь никогда, даже в годы расцвета православия в России, такого количества духовенства в Русской Церкви просто не было.

А теперь нам всё аукается... Действительно, такого рода неправдоподобные данные вызывают протест.

Общая картина событий 20-х и 30-х годов ХХ века историками давно уже более-менее точно обрисована, она достаточно объективна, поэтому наша задача - показать реальную ситуацию, ничего не фальсифицируя, не приумножая и не усугубляя. Даже если мы поделим цифру 130 000 на 3-4 раза, всё равно картина террора, обрушенного на Русскую Церковь, остаётся беспрецедентной.

- С Вашей точки зрения, почему христианину и вообще любому образованному человеку необходимо отделять искаженные факты от реальных событий прошедшей столетней истории?

- Можно, конечно, жить, ни о чем не думая, решать какие-то сиюминутный задачи. У каждого их хватает, но нельзя забывать, что историческая ложь, внедренная в массовое сознание, чревата повторением, причем даже в усугубленном виде тех страшных злодеяний, которые уже имели место. Конечно, гораздо приятнее на обывательском уровне вспоминать какие-то достижения и великие победы, как, например, полет в космос, и не думать о том, что совсем рядом от Москвы находится Бутовский полигон, где только по документально выявленным источникам захоронено больше 20 000 расстрелянных.

Есть такое понятие как долг памяти. Всё, что мы имеем сейчас, досталось нам отнюдь не по нашим собственным заслугам. Мы призваны помнить о тех, кто принес себя в жертву, отстаивая Церковь и православную веру в нашей стране, дал нам возможность возобновить церковную жизнь. Если бы и в период гонений люди жили лишь какими-то сиюминутными проблемами, то богоборческой власти, очевидно, не составило бы большого труда добиться своей цели – искоренения религии в стране. А ведь они столкнулись с массовым неприятием насаждаемого на государственном уровне атеизма во всех слоях общества. Даже в самые страшные годы люди в своей массе оставались верующими.

Мы обязаны понимать, благодаря кому в нашей стране сохранилась православная вера - это наш долг. И поэтому закрывать глаза на то, что происходило 70, 80, 100 лет назад мы не вправе. Это было бы просто предательством - предательством тех, кто отстоял веру и передал ее нам.

Беседовала Татьяна Энтина