Знакомство с миром русской культуры: о петербургском периоде обучения Великой княгини русскому языку

Ежегодно 6 июня, в день рождения великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина, в России и в мире отмечается День русского языка. Этот праздник посвящен творчеству великого поэта, который стал основоположником русского литературного языка.

«Не должно мешать свободе нашего богатого и прекрасного языка» — эти слова стали девизом самого Пушкина, соединившего разговорную речь с существующим книжным языком и языком народной словесности.

Как же происходило изначальное вхождение Великой княгини Елизаветы Федоровны в мир русского языка и русской культуры?

«17 тетрадей»

В Российском Государственном историческом архиве Петербурга есть документ под названием «17 тетрадей». Эти тоненькие тетради, исписанные, как правило, карандашом (в целях облегчения правки), содержат уроки обучения Елизаветы Федоровны русскому языку.

Интересна методика обучения, которую применяла гофлектриса (женщина, занимающаяся чтением книг при дворе вслух для знатных особ — прим. ред.) Екатерина Шнейдер. Тексты и слова к ним, которые предлагались Великой княгине, всегда были откликом на реальные события. Обучение происходило в петербургский период жизни великокняжеской четы и во время отдыха в подмосковном имении Ильинское.

Усадьба Ильинское

Даже изучая падежи и числа имен существительных, Великая княгиня избирала для склонения дорогое ей слово, подчеркивая его, чтобы лучше запомнить окончание: «Это моя любимая церковь; здесь нет моей красивой церкви; этот образ принадлежит моей прелестной церкви; я вижу мою собственную церковь…». Образ православной церкви вошел в сознание Великой княгини задолго до принятия православия. Данное событие стало одним из самых счастливых, этапных, определяющих в ее жизни.

В первых заметках, написанных по-детски, сообщается о том, как она прибыла на отдых из Петербурга в Ильинское, в их милый дом, как развешивали картины, расставляли мебель. На следующий день после завтрака отправились в Усово, где осматривали дома и искали в лесу грибы; жаль, что ничего там не было, только несколько гнилых подберезовиков. Написано, что пребывание там ей очень нравится, она много рисует, читает.

Огорченная своим стилем и количеством ошибок, Великая княгиня в учебной тетради пишет доброй терпеливой учительнице: «Милая Екатерина, я надеюсь все это было бы смешно, когда бы не было так грустно».

По первым ученическим сочинениям Елизаветы Федоровны можно судить об упорстве, с каким она учила русский язык, о ее повседневной жизни и любимых занятиях, о тех людях, которым она благодарна за помощь. В другом ученическом очерке мы узнали о посещении имения княгини Софьи Щербатовой. Елизавета Федоровна очарована большим старым парком, где ей отрадно было увидеть несколько маленьких озер и две речки, где так приветливо княгиня и ее близкие встречали молодую княгиню за чайным столом.

В ученических тетрадях мы непременно находим переписанные рукой Елизаветы Федоровны стихотворения и романсы, стихи в прозе русских поэтов и писателей, характеризующие ее предпочтения. Поскольку ученические тетради имеют строгую хронологическую привязку (Елизавете Федоровне на тот момент чуть более 20 лет), они весьма важны как исторический источник, отмечающий ее духовную и гражданскую позицию в самом начале жизни в новом отечестве.

    

Тетради Великой княгини Елизаветы Федоровны

Первым стихотворением, которое затем переписывалось ею не раз, было стихотворение М. Ю. Лермонтова, которое как бы указывало, предвосхищало место ее грядущего упокоения.

Скажи мне, ветка Палестины,
Где ты цвела, где ты росла?
Каких холмов, какой долины
Ты украшением была?
У вод ли чистых Иордана
Востока луч тебя ласкал…

Великая княгиня Елизавета Федоровна стала одной из первых представителей Запада, кто выступил против узости и мещанской окраски повседневной жизни Запада. Она уже в петербургский период обратила свои надежды к христианскому Востоку, находя отклик своим духовным порывам в русской поэзии.

«И звука небес заменить не могли ей скучные песни земли…»

Любимица петербургского общества, средоточие культурной жизни во дворце, Елизавета Федоровна в выборе переписываемых стихотворений в своих 17 тетрадях выражает суть внутреннего устроения души, далекого от блеска и фальши дворцовых выездов. Это состояние души удивительно точно выражено в следующем, переписанном ею стихотворении:

По небу полуночи ангел летел
И тихую песню он пел.
И месяц, и звезды, и тучи толпой
Внимали той песне живой.
Он пел о блаженстве безгрешных духов
Под кущами райских садов.
О Боге великом он пел, и хвала
Его не притворна была.
Он душу младую в объятиях нес
Для мира печали и слез.
И звук его песни в душе молодой
Остался без слов, но живой.
И долго на свете томилась она
Желанием чудным полна.
И звука небес заменить не могли
Ей скучные песни земли.

Письма Елисаветы Феодоровны к Екатерине Шнейдер, правленные ее рукой, позволяли понять, с какой регулярностью проходили уроки русского языка и с какими просьбами обращалась Великая княгиня к своей учительнице, которой она писала:

«Милая Екатерина! Я Вас прошу каждое утро приходить сюда в десять часов. Мой урок длится два часа. Пожалуйста, принесите «Детство и отрочество» графа Толстого. Я буду очень рада, если Вы мне принесете несколько карандашей.
Ваша ученица
Елисавета».

Казалось бы, очень незатейливое ученическое письмо, но и в нем мы находим подтверждение одной из главных жизненных доминант Великой княгини: ведь среди множества произведений Л. Толстого она просит принести его глубокую работу, посвященную детству.

Вечернее домашнее чтение

Иногда обучение русскому языку проходило в форме ответов на вопросы Екатерины Шнейдер. Наряду с самыми общими вопросами, Екатерина задавала вопросы, ответы на которые открывали склонности и интересы Великой княгини. На вопрос, любите ли Вы читать исторические книги, Елизавета Федоровна ответила: «Я люблю иногда читать исторические книги, не каждый день» (для сравнения – на фортепиано в петербургский период жизни она играла каждый день).

Великая княгиня Елизавета Федоровна в имении в Ильинском

На вопрос, любите ли Вы, когда читают вслух, она, включив все же латинские буквы, заметила: «Это maks приятно, когда я могу слушать, но я не люблю сама читать вслух». Чтение вслух выпадало обычно на долю Великого князя Сергия, а его жена действительно была самым благодарным слушателем. Такое вечернее домашнее чтение в самом узком кругу близких людей придавало особый комфорт бытию Великой княгини, формировало неповторимые черты стиля жизни, радовало содержанием читаемого фрагмента и музыкальной речи дорогого человека; дарило ощущение единомыслия, обращения души к душе, сообщало покой в условиях новой, непростой для Елизаветы Федоровны жизни.

Все избиравшиеся Великой княгиней фрагменты поэзии соответствовали природе исповедуемых ею духовных ценностей. И вновь в ученическую тетрадь переписываются стихи М. Ю. Лермонтова, где, как и в прежних, тоска души о Небесах:

Выхожу один я на дорогу:
Сквозь туман кремнистый путь блестит.
Ночь тиха, пустыня внемлет Богу,
И звезда с звездою говорит…
В небесах торжественно и чудно
Спит земля в сияньи голубом…
Что же мне так больно и так трудно,
Жду ль чего, жалею ли о чем?
Уж не жду от жизни ничего я
И не жаль мне прошлого ничуть.
Я ищу свободы и покоя,
Я б хотел забыться и заснуть…
Но не тем холодным сном могилы
Я б желал навеки там заснуть,
Чтоб в душе дремали жизни силы,
Чтоб дыша, вздымалась тихо грудь.

Этой фразой переписанное стихотворение внезапно обрывалось. Видимо, последнее четверостишье Великой княгине трудно было воспринимать.

Елизавета Федоровна со своей учительницей обращались к поэтам, способным выразить целую гамму взаимосвязей природы и человека. Природа, которой всегда дорожила Великая княгиня, в Петербурге, прекрасном, но каменно-холодном, становится все более близка ей. Кульминационный финал знаменитого пушкинского «Пророка», полный драматизма, в ее копии отсутствует:

Духовной жаждою томим
В пустыне мрачной я влачился,
И шестикрылый серафим
На перепутье мне явился.
Перстами легкими, как сон,
Моих зениц коснулся он:
Отверзлись вещие зеницы,
Как у испуганной орлицы.
Моих ушей коснулся он,
И их наполнил шум и звон.
И внял я неба содроганью,
И горний ангелов полет,
И чад морских подводный ход,
И дольней лозы прозябанье…

«Как хороши, как свежи были розы»

Великая княгиня искренне ценила писателей высокой культуры, обладавших способностью говорить с каждым на близком ему языке, умеющих пробуждать дорогие воспоминания. Таким автором для нее был И. С. Тургенев. Не случайно поэтому в ученической тетради Елизаветы Федоровны мы встречаем фрагмент его стихотворения в прозе «Как хороши, как свежи были розы». Рукой Великой княгини переписано: «Где-то, когда-то, давно-давно тому назад я прочел одно стихотворение, оно скоро позабылось мною… но первый стих остался у меня в памяти. «Как хороши, как свежи были розы…». Теперь зима, мороз запушил стекла окон; в темной комнате горит одна свеча. Я сижу, забившись в угол, а в голове все звенит да звенит: "Как хороши, как свежи были розы"».

Тонкий интонационный рисунок тургеневского фрагмента, созвучный романтической натуре Великой княгини, выявляет обращенность чувств к прекрасному. Христианская духовность Елизаветы Федоровны воспринимает этот фрагмент как вздох души, как проявление художественной простоты и естественности, что так ценила Великая княгиня в любом явлении культуры.

Великая княгиня Елизавета Федоровна за чтением

Лаконичные поэтические образы, в которых отразилось богатство, гармония, свежесть чувств, задерживали на себе внимание Елизаветы Федоровны. Стихи оказались близки как деликатная исповедь восторженного человека, что соответствовало внутреннему состоянию Великой княгини той поры.

Так завершался самый трудный, петербургский период обучения Великой княгини русскому языку, приоткрывающий некоторые страницы образа ее жизни, путь ее духовных исканий. В нем можно наблюдать отражение религиозного взгляда на мир Елизаветы Федоровны, ее особое отношение к Палестине и Святому Граду, куда все устремлялись в поисках истины. Семнадцать тетрадей свидетельствуют о ее отношении к святой мощи русской поэзии и к обиходным оборотам речи, необходимым в повседневном общении, к русским романсам, ставшим хрестоматийными, и, конечно, об уважении и благодарном внимании к людям, с которыми Великая княгиня постоянно встречалась.

Больше новостей из жизни Марфо-Мариинской обители — в Telegram-канале «Марфо-Мариинская обитель  милосердия», в группе VK и аккаунте в Яндекс-Дзен.

Чтобы получать самые актуальные новости на свою почту, подписывайтесь на рассылку