В день памяти преподобноисповедника Сергия Сребрянского
×

В день памяти преподобноисповедника Сергия Сребрянского

11.12.2019
В день памяти преподобноисповедника Сергия Сребрянского

В день обретения мощей преподобноисповедника Сергия Сребрянского (в миру Митрофана Васильевича Сребрянского), первого священника Марфо-Мариинской обители и духовника многих крестовых сестер, подвизавшихся в Обители до ее закрытия в 1926 году, предлагаем вниманию читателей избранные записи из "Дневника полкового священника".

Отец Митрофан Сребрянский, священник 51-го Драгунского Черниговского Ее Императорского высочества Великой Княгини Елисаветы Феодоровны полка, во время Русско-Японской войны был отправлен в Маньчжурию, северо-восток Китая.

11 июня 1904 года отец Митрофан отправляется из Москвы в далекое и чуть пугающее путешествие с намерением ежедневно записывать свои ощущения, важные беседы и размышления о поразивших его встречах и событиях.

Воспоминания чуткого и совсем простого батюшки, наполненные искренней любовью к своей Родине, к каждому человеку, будь то русский солдат или кондуктор, торговец на перроне или студент-переводчик, раскрывают перед нам искреннюю и глубокую души рядового священника, вскоре прославившего Христа исповедническим подвигом.


11 июня 1904 года

5.30 утра, пора на вокзал; играет полковая музыка: «Всадники, други, в поход собирайтесь…» Итак, наступила минута бросить все родное, что так любил, для чего тратил силы: семью1 , жену, родителей, родных, духовных детей, церковь, школу, дом, библиотеку… Ох, Боже мой, как тяжело!.. Больно в сердце отозвался призыв бросить все и всех и идти в путь далекий на войну!.. Да, если бы не крепкая вера в святые принципы: «Вера, царь и дорогая Родина», то трудно было бы справиться с собою. Но сознание, что мы идем защищать эту «душу» русской жизни и ради этого жертвуем всем, одушевляет, и мы справляемся с собою, бодримся… Приехали на вокзал… масса народу всех званий и состояний… Господи, сколько любви, сколько искреннего сочувствия!.. У всех на глазах слезы, на устах молитвы и добрые пожелания!.. Вот пробиваются сквозь толпу два священника, о. Соболев и Гедеоновский, о. дьякон Институтский и дорогие мои Ив. Ал. и Ев. Ген. с певчими. Начался пред вагоном напутственный молебен. Все кругом плачут, слезы душат и меня. О, незабвенные минуты этой прощальной молитвы! Вот где познается, как глубоко западает утешение религии; молились все действительно от души!

Да благословит Господь устроителей молебна!.. Подошел о. Аркадий Оболенский с причтом; о. Григорий говорил прочувствованное слово о святости предпринимаемого нами подвига, о необходимости бодриться, даже радоваться, что удостоились такого жребия. Кончилась молитва. Я с родными в вагоне; жена держит мою руку и смотрит в глаза мои с такой скорбью, что становятся вполне понятны слова святого Симеона Богоматери: «Тебе же Самой душу пройдет оружие!» Да, еще не сразила никого из нас японская пуля, а оружие уже прошло души наши. Оля2, отец и мать плачут; дети, мои милые сиротки и Пясковские3, держатся за мою рясу; и глаза всех на мне… Ох, тяжело, креплюсь, но чувствую: еще момент — и стон вырвется из груди моей и я дико, неистово разрыдаюсь… Милая Оля, ей самой тяжело, а она меня утешает: как хорошо, что мы христиане. А в окно вагона смотрят не менее скорбные лица духовных детей — орловцев, беспрестанно входят в купе получить прощальное благословение, подают просфоры, подарки… И сколько любви и внимания в этих дарах: вот развертываю коробку — очищенные уже орехи сами как бы говорят: «Не портите зубы, мы уже покололи»; вот яблоки, апельсины, вино, консервы, нитки, иголки, шнурки; а вот и рогулечка костяная, чтобы батюшка в дороге занимался рукоделием4, не скучал; книги; благослови, Господи, эту любовь Своею любовью!.. Под окном беспрерывно поют певчие: «Тебе Бога хвалим», «Под Твою милость прибегаем, Богородице», величание святому Митрофанию, «Аллилуия» и др.

Входит офицер и передает просьбу директора Орловского корпуса благословить кадетов, с радостью исполняю; я так любил всегда и кадетов, и их наставников; как отрадно было молиться с ними 8 ноября; да благословит Господь и их искренне религиозного отца — директора; с пути мысленно благословляю и его, и корпус. Простился с г-ном губернатором, с провожающими и снова в вагоне с родными… не верится, что вот сейчас все эти милые лица скроются с глаз надолго-надолго!.. Третий звонок, трубач подает сигнал ехать… сразу сердце упало. Еще раз прижал к груди своей жену и родных, но… сердце не камень, сколько ни крепись: все рыдают. Можно ли найти человека, который бы в эту минуту сдержал себя? Мне кажется, нет; по крайней мере, чего боялся я, то и случилось — разрыдался дико, страшно, казалось, вся душа выйти хочет куда-то, а пред глазами жена, почти упавшая на руки близких, родители, родные, народ… все рыдает. Господи, не дай переживать еще такие страшные моменты: кажется, не перенести. Поезд пошел, я уже без удержу плачу на груди моего дорогого доктора Ник. Як. Пясковского, который провожает меня до Тулы. Вдруг взор мой упал на ясно видимую из вагона полковую церковь, и снова слезы и рыдания вырвались из груди моей… моя родная церковь, школа, дом…5 ведь каждый камень я знаю в них, а сколько пережито там сладких моментов религиозного восторга, общения молитвенного!.. Трудно не рыдать; все пережитое на том святом участке земли за семь лет при этом последнем взгляде пронеслось и вспомнилось в мгновение, и… естественно, я рыдал. Много значит участие в горе человека, особенно родного, друга; это испытал я на себе. Дорогой Коля всю дорогу до Тулы старался развлечь меня, хоть немного забыть столь внезапно наступившее одиночество, и, могу сказать по совести, его участие много облегчило мне горечь разлуки… Вот и родная Отрада6. Яков7  выехал встретить меня на Степенном…

Благословил я из окна вагона столь памятную и любезную мне рощу, Малыгину аллею, мой садик. Как я любил там гулять, размышлять, копаться, читать… прощайте, милые места, когда-то увижусь с вами? Мценск, и снова незабвенные лица духовных детей — Бойкины, Александрова и другие встречают меня; идем в вокзал; буфетчик, приняв благословение, подарил мне к чаю банку чудного меда… Слезы, благословение, молитвы, пожелания и здесь; Орел как будто еще не кончился, дорогой Орел. На станции Бастыево пришли проводить меня гг. Проташинские, ехали с нами одну станцию. Она (Евгения В. Проташинская) подарила мне ложку, прося ею есть и вспоминать ее. Все родное проехали, на станциях никто уже не встречает; сидим в вагоне и беседуем о жгучем для нас недавнем прошлом и будущих трудах. Что-то будет? Что? Воля Божия, без которой и волос не падает с головы человека. Дай же, Господи, смириться под Твою крепкую, мудрую и любящую руку! Подъезжаем к Туле, встречает комендант г-н Пороховников — чудный человек, ведет нас осматривать привокзальную новую церковь-школу… Я просто поражен: масса света, прекрасный иконостас из серого мрамора, а живопись монахинь-сестер Дивеевского монастыря выше всех похвал… Подали телеграмму от Ивана8, извещает, что Оля после молебна и слова о. Аркадия Оболенского успокоилась; о, дай Боже. Спасибо дорогому Ивану, теперь и я поеду далее покойнее. Переехали на Тулу Сызрано-Вяземскую, сели в вагоны; простился с моим утешителем — Колей (доктором) и снова со слезами поехал на Ряжск, где стоянка два часа и обед. Устроились с Михаилом Матвеевичем9  по-домашнему. Окончился навеки памятный день 11 июня; слава Господу, помогшему перенести его; дай, Боже, силы дождаться счастливого дня возвращения!


10 и 11 декабря 1904 год

Сегодня день надолго памятный: получил сразу три посылки от Оли10  из Москвы. Как долго мы их ждали! Говорю мы, потому что здесь так все сжились между собою, что интерес одного есть интерес всех. По письмам еще с сентября знали о высылке посылок, и по нашей Каулоуцзинской колонии давно прошел сладостный слух: «Вы знаете? Батюшке из Москвы послано несколько посылок, также Калинину, Образцову, Бузинову». — «Неужели?» — «Наверное знаю. Вот интересно!» Немного погодя новый слух, но такой, от которого все приуныли. «Вы слышали?» — «Что такое?» — «Да посылки-то наши, говорят, пропали где-то в Сибири или сгорели в Харбине». Как молния, пронеслась эта последняя печальная весть между всеми. Немного посерчали, пожалели как полагается, но скоро оправились, и уж было острот отпущено по нашему адресу со всех сторон целый короб! «Поздравляем с получением! Ну, как московская ветчина? Колбаса? Понравились?».

Конечно, отшучиваемся. И вдруг, когда все считалось оконченным и похороненным, нежданно-негаданно посылки объявились! Сидим вечером, мирно беседуем, услаждаемся звуком мерных шагов часового под нашим бумажным окошечком; вдруг открывается занавес фанзы нашей, и просовывается голова Ксенофонта.
Никогда его таким не видал я: красный и хохочет — верный признак, что он счастлив бесконечно. «Что ты?» — говорю. «Да как же? — отвечает. — Вам посылку притащил, сейчас привезли из Мукдена, от матушки, верно, да такая одна тяжелая — пуда три, насилу дотащил, а две другие полегче». «Тащи сюда, скорей!» — кричим, и все мы, то есть обитатели фанзы, прекратили и дела и разговоры, бросились к посылкам раскупоривать, развертывать. Ох, какое это счастие! Ведь каждую вещичку покупала, работала, завертывала, укладывала родная, любящая рука. Верите ли, ей-ей, руки дрожали, когда раскупоривал, а сердце колотилось так, как будто выскочить хотело! Каждый сверток вызывал восторженные восклицания: «Сало-то, сало какое! Колбаса-то свежайшая! Икра, печенье! А вот, посмотрите, целый пулемет — монпансье» и т. д. Конечно, сейчас же начался пир горой. Ксенофонт принес кипятку, и мы, закусивши присланной провизией, с удовольствием попили чайку с монпансье и цукатами, от души приговаривая: «Дай, Боже, здоровья и всякого блага приславшим!»
11-го числа все еще возился с посылками; нужно было поделиться этой радостью с Полей11  и еще раз пережить вчерашние чувствования. Погода все время прекрасная, но я сижу дома: за холодное время немного промерз и что-то лихорадит.


_______________________________________
1 Отец Митрофан Сребрянский, автор писем, бездетен, но у него на воспитании три племянницы-сироты.
2 Супруга отца Митрофана
3 Доктор, свояк отца Митрофана
4 Отец Митрофан в свободные минуты занимался рукоделием
5 И церковь, и школа, и дом устроены почитателями отца Митрофана.
6 Станция в двадцати четыpех верстах от г. Орла, где отец Митрофан ежегодно гостил на даче.
7 Кучер помещицы Краш., почитательницы отца Митрофана
8 Иван Арс. Рождественский, инспектор Ломжинской мужской гимназии, свояк отца Митрофана
9 Делопроизводитель Черниговского драгунского полка
10 Жены отца Митрофана
11 Шурином

капля полоска_2.png

Возврат к списку

Чтобы мы могли делиться новостями, статьями, приглашать вас к участию в жизни Обители, помогать вместе с вами людям, ПРОСИМ ПОДДЕРЖАТЬ РАБОТУ САЙТА.

Средства будут направлены на зарплату редактора, авторов, техническую поддержку.

Поддержать
     telegram.png 
© 2014-2024. Все права защищены.
Марфо-Мариинская обитель милосердия. Официальный сайт.

119017, г. Москва, ул.Большая Ордынка, д. 34
Телефон: +7 499 704 21 73
E-mail: mmom@mmom.ru

Top.Mail.Ru