Быть с русским народом: служение Великой княгини Елизаветы Феодоровны в 1917 г.

1917 год – сложный, трагический для России период. Каждый оказывался перед выбором. 

Сделала его и основательница Марфо-Мариинской обители Великая княгиня Елизавета Федоровна. 

О периоде между двух революций рассказывает публикация, подготовленная по статье историка Елены Ковальской «Великая княгиня Елисавета Феодоровна: жизнь и служение между двумя революциями, февраль – октябрь 1917 г.»

«У меня, как всегда, много работы, и это меня поддерживает»

Период между Февральской и Октябрьской революциями можно назвать своего рода временем «проверки» для Императорской фамилии. Каждый ее член был поставлен перед тяжелым выбором: признать ли публично Временное правительство, поддерживать ли отношения с находившейся под арестом царской семьей, эмигрировать или остаться в России. В зависимости от ответов на эти вопросы можно говорить о том, склонен ли был человек к конформизму, или, напротив, несмотря на глобальные потрясения, сохранил верность царю и прежним жизненным установкам. С этой точки зрения стоит рассмотреть жизнь и служение одной из самых заметных фигур Дома Романовых в конце XIX — начале XX в. Великой княгини Елисаветы Феодоровны — вдовы Великого князя Сергея Александровича, родной сестры императрицы Александры Феодоровны, главы благотворительных и социальных организаций, основательницы и первой настоятельницы Марфо-Мариинской обители милосердия.

1917 год начался для Елисаветы Феодоровны в атмосфере беспокойства и предчувствия грядущей катастрофы. Внимательно следя за нараставшим в обществе напряжением, Великая княгиня оценивала происходившее весьма пессимистично. В письме к З. Н. Юсуповой вскоре после убийства Г. Е. Распутина она замечала: «Все печально-печально, окутано тучами с громами войны и глухим рокотом неспокойных душ, — когда же выглянет солнце?» Однако, несмотря на предчувствия, Елисавета Феодоровна надеялась на успешное окончание Мировой войны: «Не за горами то время, когда полная победа приведет нас к славному миру. Пусть Бог укрепит Императора и подаст ему “мудрость Соломона” — усердно молюсь за них и за всех вас…». Из последней фразы очевидно, что Великая княгиня не участвовала в разговорах о возможном отречении императора.

Брожение в общественных кругах не препятствовало Елисавете Феодоровне заниматься благотворительностью, на тот момент имевшей государственный размах. Достаточно сказать, что в поле деятельности руководимого ею Комитета по оказанию помощи семьям лиц, призванных на войну, входили все регионы страны, за исключением Петроградской губернии, Петрограда, Кавказа и Финляндии. Помимо этого, Великая княгиня как председатель Особого комитета ее имени по объединению забот об эвакуации раненых воинов и благотворительной помощи в Москве и Московской губернии инспектировала многочисленные лазареты и убежища для раненых в этом регионе. Она непосредственно руководила социальными учреждениями созданной ею Марфо-Мариинской обители милосердия и уделяла время состоявшим под ее покровительством детским учреждениям. «У меня, как всегда, много работы, и это меня поддерживает», — писала она З. Н. Юсуповой.

Опала и отношения с новой властью

Волнения в Петрограде начались 18 февраля. Спустя 9 дней после объявления забастовки крупнейшим в столице Путиловским заводом остановить революцию стало невозможно. Великая княгиня, имевшая обширные личные связи во всех слоях общества, знала о революционных событиях в столице, однако ее рабочий график остался неизменным. 23 и 25 февраля она провела два заседания своего Комитета по оказанию благотворительной помощи семьям лиц, призванных на войну.

2 марта — день отречения царя от престола — стал рубежом и в жизни Великой княгини. Будучи членом Дома Романовых и родной сестрой императрицы Александры Феодоровны, она оказалась в опале у новой власти. Ее положение в обществе изменилось кардинально — наглядной иллюстрацией этого является прибавление к ее титулу «Великая княгиня» слова «бывшая».

17 марта, спустя полмесяца после отречения царя, Елисавета Феодоровна в числе последних из Императорской фамилии официально заявила о своем отношении к новой власти. Текст ее телеграммы от 17 марта был опубликован в ведущих московских газетах: «Признавая обязательным для всех подчинение Временному Правительству, заявляю, что и со своей стороны я вполне ему подчиняюсь. Елисавета Феодоровна». Каковы же были причины, побудившие Елисавету Феодоровну на этот шаг?

В день отречения царя от престола, группа революционеров прибыла в Марфо-Мариинскую обитель милосердия, где встречалась с Великой княгиней. По одной версии, они прибыли, чтобы арестовать ее, по другой — чтобы перевезти ее в Кремлевский дворец под охрану. Изначальной целью революционеров, как мы считаем, был арест Великой княгини. Революционеры встретили Елисавету Феодоровну перед входом в церковь; далее состоялись их переговоры с ней и протоиереем Митрофаном Сребрянским. Затем к ней приехали «два видных общественных деятеля»; по словам князя Ф. Ф. Юсупова-младшего, это были «члены Временного правительства, которые явились с извиненьями».

Посетители предложили Великой княгине переехать в Кремль под охрану. Она отказалась и была оставлена в Обители под охраной особого караула.

Оправданна ли была такая мера со стороны Временного правительства как выставление «охраны» возле ворот обители? Город был охвачен революционными настроениями, газеты пестрели революционными лозунгами: «Россия, ты больше не раба!», «Да здравствует освобожденная Россия!» Елисавета Феодоровна была единственным представителем опального Дома Романовых в Москве, к тому же родной сестрой арестованной императрицы. В любой момент революционная толпа могла свести в ее лице счеты с династией Романовых. Достаточно напомнить о настроениях толпы против Великой княгини в дни немецких погромов (май 1915 г.), когда в ее карету кидали камни. На наш взгляд, объявление в газетах об «особом карауле» у ворот Обители являлось предостережением для жаждавших расправы.

Реорганизация системы благотворительных учреждений Великой княгини

С первых же дней марта в городе возникло двоевластие: подчинявшийся Временному правительству Исполнительный комитет общественных организаций и Совет рабочих депутатов. Уже в первых числах марта была развернута правительственная кампания против Дома Романовых. Так, с вывесок сняли гербы, из присутствий удалили портреты не только Николая II, но и остальных членов Императорской фамилии. Отмена монархической символики сопровождалась отстранением представителей Дома Романовых от управления общественными организациями и переименованием тех учреждений, которые носили имена высочайших особ. В Москве дамоклов меч навис в первую очередь над учреждениями Елисаветы Феодоровны. Реорганизация созданной ею системы благотворительных учреждений стала одним из первых «революционных» дел Исполнительного комитета общественных организаций.

Особо новую власть заинтересовал Комитет Великой княгини Елисаветы Феодоровны по оказанию благотворительной помощи семьям лиц, призванных на войну. Первоначально ему разрешили продолжить деятельность, однако спустя несколько дней комиссар Временного правительства в Москве Н. М. Кишкин во время своего первого доклада Г. Е. Львову представил проект разделения учреждений на две группы: «Первую, занимающуюся помощью увечным воинам, было предложено присоединить к Земскому и городскому союзам. Вторая перекраивалась для оказания более эффективной помощи солдатским семьям и должна была работать в контакте с городским самоуправлением».

Перед поездкой в Петроград Н. М. Кишкин предпринял меры по отстранению Елисаветы Феодоровны от управления ее организациями. 15 марта состоялось собрание представителей учреждений Великой княгини, на котором и была решена судьба ее организаций. Тем из них, которые не имели средств для самостоятельного существования, было предписано объединиться с аналогичными учреждениями; имевшие же возможность существовать без поддержки могли продолжить свою деятельность. Великая княгиня разрешила учреждениям удалить из своих наименований ее имя. Судьба Елисаветинской женской гимназии была решена еще до общего собрания. Накануне было объявлено, что по решению новой власти гимназия передается в ведомство Министерства народного просвещения.

Таким образом, 15 марта Великую княгиню отстранили от руководства всеми ее организациями за исключением Марфо-Мариинской обители милосердия. В деле сохранения Обители Елисавета Феодоровна не могла рассчитывать на открытую поддержку со стороны Православной Российской Церкви. Гарантии того, что церковное руководство в условиях того времени начнет заступаться за представителей династии, дать никто не мог.

Елисавету Феодоровну не мог не волновать и объявленный Временным правительством поиск виновных в военных провалах. Уже 4 марта была сформирована Чрезвычайная следственная комиссия для расследования противозаконных по должности действий бывших министров, главноуправляющих и прочих высших должностных лиц как гражданского, так военного и морского ведомств (ЧСК). Она работала вплоть до Октябрьской революции и в этот период каждый приближенный к царской семье мог оказаться под вниманием следствия.

Следовательно, решение Елисаветы Феодоровны об отправке телеграммы со словами лояльности Временному правительству было принято на фоне нараставшего революционного радикализма, признания Церковью Временного правительства, опалы членов Императорской фамилии, поисков виноватых в военных провалах, а также выставления у ворот Марфо-Мариинской обители особого караула и фактического изъятия из-под ее управления созданных ею организаций — иными словами, разрушения дела всей ее жизни.

Согласно сведениям газеты «Утро России» от 18 марта 1917 г., Елизавета Федоровна просила разрешить ей, «если это правительством будет признано желательным, продолжать свою благотворительную деятельность в Москве». Иными словами, публичное заявление о лояльности Временному правительству по существу являлось шагом для получения разрешения со стороны властей на продолжение благотворительной деятельности.

20 марта, на следующий день после публикации телеграммы Великой княгини, революционные власти устроили показательный обыск в Нескучном саду, бывшей резиденции Елисаветы Феодоровны. Искали родного брата Великой княгини Великого герцога Эрнста Людвига Гессенского, одного из представителей высшей германской аристократии. Согласно слухам, Елизавета Феодоровна укрывала в своем бывшем дворце герцога, через которого осуществляла контакты с германским двором. Итоги следствия опровергали слухи о шпионаже Елисаветы Феодоровны в пользу Германии, распространявшиеся в народной среде с 1915 г.; публикации об отрицательных результатах розыска вели к снижению напряженности в обществе вокруг имени Великой княгини.

Как изменилась деятельность благотворительных обществ Елисаветы Феодоровны

Комитет Великой княгини по оказанию помощи семьям лиц, призванных на войну был переименован в Московский комитет по оказанию помощи семьям лиц, призванных на войну. 24 марта на заседании комитета объявили, что Елисавета Феодоровна сложила с себя обязанности председательницы. Тем не менее во главе комитета остались люди из команды Великой княгини: П. А. Базилевский, А. А. Бахрушин и др. А 24 мая на заседании комиссии общих дел было принято решение ввести в качестве члена комиссии по разбору прошений казначею Марфо-Мариинской обители милосердия В. С. Гордееву, помощницу Великой княгини.

Общежитие Великой княгини Елисаветы Феодоровны для юных добровольцев было решено «оставить на прежнем положении, но переименовать его… в Елисаветинское общежитие юных добровольцев». Уже то, что в названии организации сохранилось имя Великой княгини, свидетельствует о стремлении руководителей сохранить связь с ней. Одним из главных вопросов, конечно, был финансовый. Интересно, что В. Е. Пигарев запросил помощь у Московского комитета по оказанию помощи семьям лиц, призванных на войну, и тот в свою очередь принял решение ассигновать 2500 руб. Таким образом, перед нами свидетельство о продолжении многолетних связей между двумя бывшими организациями Великой княгини.

Еще более очевидно влияние Елисаветы Феодоровны на деятельность Елисаветинского благотворительного общества, которое не только сохранило в названии ее имя, но и избрало ее пожизненной попечительницей. Согласно внутренним документам общества, вплоть до 28 ноября 1917 г. Елисавета Феодоровна регулярно рассматривала и утверждала постановления его совета, оказывала финансовую поддержку.

Иным образом сложилась ситуация вокруг Императорского Православного Палестинского общества (ИППО). Из названия убрали слово «Императорское». Великой княгине пришлось лишь быть наблюдателем, когда уничтожалось другое ее детище — Кремлевский склад имени императрицы Александры Феодоровны. Склад был ликвидирован через два с половиной месяца, а его имущество передали в распоряжение Российского общества Красного креста (РОКК).

Елисавета Феодоровна должна была принять и то, что народные дома столичного попечительства о народной трезвости Алексеевский и Сергиевский, названные в честь наследника цесаревича Алексея и Великого князя Сергея Александровича, были переименованы в Грузинский и Новослободский.

В связи с изъятием продовольственных запасов, начавшимся в Москве в конце августа, сохранились сведения о жизни Иверской общины сестер милосердия РОКК. Великая княгиня была почетной попечительницей и председательницей Комитета общины. О наличии связи Иверской общины с Елисаветой Феодоровной свидетельствует тот факт, что в 1918 г., в день Иверской иконы Божией Матери — престольный праздник общины, она молилась здесь на Литургии.

Достойно внимания то, что вплоть до сентября 1917 г., несмотря на передачу учреждений Великой княгини в ведение различных государственных структур, для населения они по-прежнему носили ее имя. Так, «Московский листок» от 7 сентября сообщил, что «в настоящее время городская управа занята вопросом о приеме в ведение города учреждений бывшего ведомства Великой княгини Елисаветы Феодоровны». Далее в тексте речь идет прежде всего о Комитете Елисаветы Феодоровны по снабжению искусственными конечностями, другими протезами и механическими приспособлениями увечных воинов.

Положение Марфо-Мариинской обители милосердия

Елисавете Феодоровне удалось сохранить за собой только Марфо-Мариинскую обитель милосердия и приписанные к ней учреждения. 

Согласно статье Р. Ч. Дорр, летом 1917 г. помимо действующих храмов в обители работал «маленький, но превосходно оборудованный лазарет, с операционной и со всем необходимым... почти все палаты заполнены ранеными солдатами», также был открыт приют для девочек. По другим данным, при обители работали больница, поликлиника, аптека, бесплатная столовая для бедных. Была освящена 26 августа в соборе Покрова Пресвятой Богородицы нижняя церковь-крипта во имя архистратига Божия Михаила и всех Небесных Сил бесплотных, предназначенной для упокоения сестер. Сведений о других учреждениях обители найти не удалось. Возможно, Елисавета Феодоровна решила временно ограничить деятельность своей Обители.

Положение Обители резко выделялось на фоне всеобщей финансовой разрухи в системе столичного здравоохранения, которое к осени уже было не в состоянии содержать свои лазареты. 10 октября было объявлено, что «Правительство Москвы решило из 90 000 коек в городских больницах оставить 35 000, а остальные ликвидировать, вследствие чего ожидается сэкономить средства в размере 4–5 млн руб.».

Разделить судьбу страны и русского народа

Имеется несколько воспоминаний о физической слабости Елисаветы Феодоровны после Февральской революции. По словам игумена Серафима (Кузнецова), она «сильно похудела и постарела за несколько недель». Великую княгиню Марию Павловну-младшую также «поразил усталый и больной вид» Великой княгини. Фрейлина Дороти Сеймур отмечала: «Великая княгиня была по-прежнему мила, но так слаба, что я не представляла, что такое возможно. Она полностью сознавала безнадежность существующего режима». Впрочем, совсем иной Елисавета Феодоровна предстает в статье Р. Ч. Дорр, встречавшейся с ней летом 1917 г. Великая княгиня показана деятельной, внимательной, следившей за развитием ситуации в стране.

Очень эмоциональное письмо написала Елисавета Феодоровна своей сестре принцессе Виктории Баттенбергской [1917 г.]: «Пути Господни неисповедимы; быть может, это великое благо, что мы не знаем, какое будущее ждет нас. Наша страна растерзана на маленькие кусочки, все, что собиралось веками, разрушается, причем самим нашим народом, который я люблю всем сердцем. Право же, они морально больны и слепы — они не видят, куда идут. Сердце болит, но у меня нет горечи — можно ли критиковать или осуждать человека, как лунатика в бреду? Его можно только жалеть и желать, чтобы нашлись добрые опекуны, чтобы уберечь его от крушения всего и вся, от убийства всех, кто попадутся ему на пути».

В воспоминаниях князя Ф. Ф. Юсупова-младшего и графини А. А. Олсуфьевой упоминается встреча Великой княгини с неназванным шведским послом в 1917 г. Из текстов следует, что он передал ей предложение императора Вильгельма II покинуть Россию в связи с прогнозируемыми в скором времени государственными потрясениями. Однако Великая княгиня отказалась эмигрировать, пожелав остаться в своей Обители и разделить судьбу с русским народом.

Отношения с царской семьей

В современной литературе приводятся обвинения в адрес Великой княгини в том, что, разорвав отношения с императрицей Александрой Феодоровной из-за Г. Е. Распутина в декабре 1916 г., она не стала их восстанавливать после Февральской революции. Возможно, обвинения основываются на воспоминаниях Великой княжны Марии Павловны-младшей, согласно которым на предложение с ее стороны помощи в передаче письма царской семье Елисавета Феодоровна «достаточно резко ответила, что ей нечего сказать сестре, они давно уже перестали понимать друг друга». Однако при сопоставлении сведений из других источников складывается другая картина.

На Новый 1917 год, следуя давней традиции, Елисавета Феодоровна отправила государю телеграмму со словами любви и молитвы за него и Россию: «Да благословит тебя Бог, любимый Ники, и даст тебе, твоей стране и семье всего самого наилучшего — такова всегда преданная молитва твоей любящей старой сестры Эллы. Икону святого Серафима возьми, пожалуйста, с собой в Ставку, икону св. Спиридона, который помогает во всех трудах, возложенных на нас Господом, пожалуйста, всегда имей при себе. В молитвах всегда рядом. Элла. 1916–1917». Великим княжнам Ольге, Татьяне и Марии Елисавета Феодоровна также отправила новогодние открытки со словами благословения.

О наличии связи с царской семьей после 2 марта свидетельствует и графиня Толстая. Из ее показаний в ходе белогвардейского расследования убийства членов Дома Романовых в г. Алапаевске (1918–1919 гг.) следует, что перед отречением от престола государь молился перед «образом Спасителя в золотой ризе, осыпанном драгоценными камнями. На обратной стороне дощечка с надписью: “Вербная суббота 1891 года”», после чего передал этот образ для хранения Елисавете Феодоровне. В октябре 1918 г. именно этот образ был обнаружен на груди убитой Великой княгини, когда ее тело было поднято из шахты. А ей он был подарен императором Александром III в день ее перехода в православие, в Лазареву субботу 1891 г. Таким образом, эта икона является своего рода символом преодолевшего разногласия духовного единения Елисаветы Феодоровны и Николая II.

Сохранились свидетельства о шагах Елисаветы Феодоровны, направленных на примирение с императрицей Александрой Феодоровной. Известно о посылке, отправленной Великой княгиней царской семье в мае 1918 г., в которой были кофе и шоколад для Александры Феодоровны, и об ответном письме со словами благодарности Великой княжны Марии Николаевны. Обратим внимание на обнаруженный в 1918 г. на месте сожжения царских останков, в Ганиной яме под Екатеринбургом, список Державной иконы Пресвятой Богородицы, в обретении которой 2 марта 1917 г., в день отречения Николая II от престола, православные люди увидели знамение особого покрова Божией Матери над Россией. Сохранились свидетельства, что оригинал иконы в 1917 г. некоторое время находился в Марфо-Мариинской обители для народного поклонения. Список иконы Елисавета Феодоровна передала царской семье.

На наш взгляд, все перечисленные выше факты наглядно свидетельствуют о стремлении Великой княгини наладить отношения с царской семьей и поддержать ее в испытаниях. Подводя итоги, можно сказать, что после Февральской революции, оказавшись в роли опальной Великой княгини, фактически отстраненной от руководства созданной ею сетью благотворительных организаций, находясь под «охраной особого караула» Временного правительства, Елисавета Феодоровна не только не сдалась, но и предприняла шаги для продолжения своего служения русскому народу. Одним из главных ее шагов стало публичное заявление о подчинении Временному правительству, что позволило ей сохранить под своим руководством Марфо-Мариинскую обитель милосердия. Несмотря на опасность ухудшения отношения со стороны новой власти, Елисавета Феодоровна установила связь с находившейся под арестом царской семьей. Таким образом, телеграмма Великой княгини о подчинении новой власти не является ее отречением от царской семьи. Елисавета Феодоровна не изменила своим принципам. Фактический отказ от эмиграции свидетельствовал о ее стремлении продолжить служение русскому народу на благотворительном поприще, несмотря на политические перипетии.


Источник: Вестник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Серия 2: История. История Русской Православной Церкви.

Подготовила Анастасия Косарева

11 октября Марфо-Мариинская обитель приглашает почтить память преподобномучениц Великой княгини Елизаветы Федоровны и ее келейницы сестры Варвары. 

Программу дня можно посмотреть по ссылке.